Но те, кто хоть немного знаком с современным российским дискурсом, знают, что речь идет несколько о другом. То, о чем говорил Путин, имеет к собственно истории весьма опосредованное отношение. Великая Отечественная война является в понимании нынешних правителей России тем святым алтарем, вокруг которого можно и нужно строить моральное и идеологическое единство нации. Этот выбор не лишен оснований. В самом деле – на что еще опереться? Церковь еще до манифестов Льва Толстого дискредитировала себя аморальным соглашательством с властью – любой властью! Она может служить хорошей властной подпоркой, но никак не этическим образцом. Социалистический идеал утонул в море им же пролитой крови. Культурная традиция, изувеченная поголовным истреблением интеллектуальной элиты, не возродилась и по сей день. Что остается? Лишь она – Великая Победа.
А коли так, то о чем спор? Если коротко, то всё о том же – о необходимости очистить алтарь, прежде чем возлагать к его подножию венки и иконы. Пока не сказана вся правда, новая религия – религия Победы – останется ложью. Так будет, пока громко, во весь голос не возвестят о постыдной роли Советов в развязывании Второй мировой, об откровенном союзничестве с Гитлером, о революционных планах покорения Европы. Пока не заклеймят позорными каиновыми печатями генералов, которые громоздили слой за слоем пушечное мясо ради спасения собственной шкуры, ради победного рапорта в честь очередного праздника большевистских людоедов. Пока не вспомнят о миллионах советских граждан, служивших во вспомогательных частях вермахта, в оккупационной полиции, в карательных палаческих отрядах. Пока не повинятся в поголовных изнасилованиях и гнусном мародерстве, совершенных советскими солдатами в поверженной Европе.
То есть – пока не будет произнесено и официально зафиксировано всё, что г-н Путин именует сейчас «фальсификацией истории».
Кто-то, может быть, скажет: «А что тогда останется? Устоит ли алтарь под такой капитальной очистительной струей?»
Отвечу: «А вы спросите себя. Спросите свою память – о дедах и прадедах, смиренно надевавших шинели, чтобы стать тем самым пушечным мясом на Синявинских болотах, под Сталинградом и на Курской дуге. Чтобы десятками миллионов лечь под пулями – неважно чьими – немецкими или заградотрядовскими. Не Победой кичитесь, а смирением этим неимоверным, этим беспримерным героическим усилием всего народа, переборовшим и Гитлера, и Сталина, и голод, и чудовищный, человека недостойный быт. И если этого вам не хватает для алтаря, то вам не нужен алтарь. Вообще не нужен».
И покуда этого не случилось, не стоит удивляться количеству насильников в нынешней армии: ведь если молчаливо признается «справедливость» тех изнасилований, то почему бы не нагнуть на подоконник и вашего сына? Не следует и морщить нос при виде повсеместной лжи и коррупции, поражаться бесстыжему цинизму молодых: они всего лишь копируют лживый сакральный образец…
Все это, конечно, не мое дело. Я израильтянин, живу, слава Богу, далеко от России, для меня это чужая страна и чужие проблемы. И я поднял здесь эту тему лишь потому, что в речи моего президента моей Страны на открытии мемориала говорилось о моей Благодарности. О благодарности, которую якобы должны испытывать евреи к советским воинам-освободителям, спасшим их от Катастрофы. Так вот: ситуация с этой благодарностью весьма схожа с предыдущими рассуждениями об алтаре. Потому что тут тоже следует четко отделить правду от полуправды.
Потому что отношение евреев к России не отчистить от памяти о погромах, о черте оседлости, о бессовестной эксплуатации их сил и таланта для участия в ужасном революционном проекте с последующим физическим уничтожением по принципу «попользовался и выбросил», о планах Сталина фактически завершить начатое Гитлером окончательное решение, о многовековом зверином антисемитизме русского народа и русской интеллигенции. И эту память трудно – а лично для меня невозможно – совместить с поклонами за «спасение».
Когда внезапное наводнение тушит наш загоревшийся дом – следует ли нам благодарить воду? Да, она загасила огонь, но, не подвернись рядом действительно спасительной лодки, она же и погубила бы нас с тем же отстраненным равнодушием, что и пожар. Прекращение Катастрофы не было целью наступающей Советской – как и какой-либо другой – армии. Оно стало побочным результатом победы союзников, причем – из песни слова не выкинешь – результатом скорее нежеланным, чем намеренным. Чтобы понять это, достаточно вспомнить сталинские послевоенные антисемитские кампании и британский запрет на иммиграцию в Эрец Исраэль.
Нам некого благодарить за спасение – во всяком случае, из числа людей. Некого. Мы можем и должны полагаться лишь на самих себя. На себя и на свою Судьбу.
