Песня «Аль коль эле» (Обо всем этом) была написана перед депортацией Ямита и стала символом сопротивления тогдашнему немыслимому предательству – как оказалось, первому в звене других, столь же отвратительных и непоправимых. Конечно, речь тут идет о сопротивлении пассивном, печальном; о сопротивлении, больше похожем на жалобу, обращенную не к депортаторам, а к Нему, Свидетелю преступления.
Но даже и в таком, далеком от призыва к борьбе виде песня показалась неприемлемой тогдашней цензуре. Наоми заставили изменить несколько строчек, вычеркнув слова «את ביתי אל תהרוס» - "не разрушай моего дома". Ей удалось оставить лишь «אל-נא תעקור נטוע» ("не вырывай насаженное") - строку, отсылающую слушателей к стиху из Коэлета (Екклесиаста): «עת לטעת ועת לעקור נטוע» - "время насаждать и время вырывать насаженное" (Коэлет 3, 2).
Вот эта песня в исполнении автора; ниже – мой перевод с иврита.
Эту горечь, эту сладость, эту глину, эту плоть
и дитя, мою отраду, сохрани, Господь.
Сохрани очаг убогий, и ручья весёлый плеск,
и любимого в дороге из далёких мест.
Эту вечность, эту малость сохрани, прошу, Господь, –
эту горечь, эту сладость, эту глину, эту плоть.
Не позволь наш дом разрушить, не гаси надежды свет
и верни нам нашу душу, нашу землю, наш завет.
Сохрани родные стены, и покой моей страны
от несчастья, от измены, от большой войны.
Пусть не меркнут окна эти, пусть дозреют все плоды,
пусть не знают наши дети никакой беды.
Эту вечность, эту малость сохрани, прошу, Господь, –
эту горечь, эту сладость, эту глину, эту плоть.
Не позволь наш дом разрушить, не гаси надежды свет
и верни нам нашу душу, нашу землю, наш завет.
Сыплет звёзды мирозданье, шелестит листвою клён,
я задумала желаний до конца времён.
Этот мир – большой, чудесный, эти слёзы, этот смех
и, конечно, эту песню сохрани для всех.
Эту вечность, эту малость сохрани, прошу, Господь, –
эту горечь, эту сладость, эту глину, эту плоть.
Не позволь наш дом разрушить, не гаси надежды свет
и верни нам нашу душу, нашу землю, наш завет.
