Я не случайно объединил здесь Жаботинского и Израиль, хотя последний упоминается в этой конкретной репризе лишь вскользь. Ведь многое из того, что говорилось и говорится Быковым в отношении еврейского лидера, в полной мере относится и к Стране. Подтверждение тому можно найти в некоторых других высказываниях, которые давно уже сделали Быкова нежелательной персоной в среде израильской публики – само собой, русскоязычной – иная публика о существовании этого гиганта российской либеральной мысли даже не подозревает. Согласно этим высказываниям, Жаботинского, Израиль и израильтян якобы характеризует провинциальность, второсортность и, главное, национализм, не приемлемый Д. Быковым «ни в каком виде».
Почему же мы так раздражаем столичного первосортного мыслителя? Ответ прост, если вспомнить, кем был Владимир Евгеньевич Жаботинский – кем он был на самом деле, а не в раздраженном восприятии московского клоуна от публицистики и литературы.
Да, писатель. Да, публицист. Да, политический деятель и мощная общественная фигура, объединившая вокруг себя миллионы. Но главная суть явления по имени Жаботинский в другом. Она формулируется одним словом: ДОСТОИНСТВО. Этот человек вернул евреям чувство собственного достоинства, заставил их поверить в самих себя как в народ, научил их жить с прямой спиной и гордо поднятой головой, дал им оружие в руки и отвагу в сердца.
Что, конечно, было очень нелегко для массы, в течение столетий приучаемой к правилу «не дразни гоя», привыкшей безропотно склоняться перед насильником и погромщиком. А поскольку эту массу преследовали (и преследуют) не в качестве каких-то отвлеченных «homo sapiens», а именно «как евреев», то есть сугубо по национальному признаку, то и возможность отвоевать собственное достоинство была (и осталась) лишь в одной-единственной форме: в виде внятной национальной самоидентификации. То есть того, что категорически неприемлемо для Быкова как «национализм» и «чувства низкого порядка».
Повторю это другими словами, ибо здесь кроется самое главное.
Когда тебя топчут и оскорбляют за то, что ты еврей, у тебя есть всего три пути.
Первый – путь бессловесной жертвы: закрыть руками голову и принять удары, надеясь, что в итоге не убьют ни тебя, ни жену и дочь, насилуемых в соседней комнате. Именно этот метод в массе практиковался нами до прихода Жаботинского и его единомышленников.
Второй путь – сбежать, затесавшись для лучшей маскировки в ряды погромщиков.
И, наконец, третий путь: защитить свое достоинство, что возможно лишь при условии внятной национальной самоидентификации и объединения защитников именно по этому – национальному признаку. Жаботинский настаивал на третьем пути – в этом и заключается его ненавидимый Быковым «национализм».
А теперь давайте на минутку представим себе человека с какой-нибудь весьма еврейской фамилией… - ну, скажем, Рабинович. Хотя нет, это слишком затерто, из области анекдотов – пусть будет что-нибудь другое, позаковыристей. Ну, например, Зильбертруд. Ясно, что этот Зильбертруд не хочет, чтобы его семью постигла участь, описанная выше в варианте №1. С другой стороны, для варианта №3 требуется определенная смелость: погромщиков всегда больше, чем евреев, а наш герой трусоват. Что же остается? Остается вариант №2 – смешаться с толпой врагов, замаскировавшись под «своего». И наш Зильбертруд выбирает именно этот путь.
Понятно, он совсем не одинок в своем выборе: такой вид выживания, что греха таить, регулярно применяется многими евреями. При этом они очень любят повторять расхожую формулу насчет того, что патриотизм, мол, (как и национализм) есть «последнее прибежище негодяев».
Мне кажется иначе:
Отказ от национальной самоидентификации в условиях преследований, которым подвергается твой народ, есть первое прибежище трусов и негодяев.
Маскироваться трудно, я бы даже сказал - зильбер-трудно. Конечно, можно сменить фамилию, декларировать своё отвращение к гадкому национализму и даже, скрепя сердце, признать правоту погромщиков… ну, не во всём, а так – где-то в чем-то. Если уж совсем припрет, то можно и лично поучаствовать в погроме… ну, не до смертоубийства, это уже чересчур, а так – постоять на стрёме. Но вот беда – всего этого недостаточно! Почему? Да потому, что те, кто выбрали вариант №3, служат постоянным напоминанием о твоей собственной подлости, трусости, предательстве. Пока они существуют, бывшему Зильбертруду затруднительно смотреть в зеркало.
Вот почему из «второпутейщиков» выходят обычно самые упертые и непримиримые антисемиты. Погромщик еще может остановиться, когда насытится насилием и грабежом, Зильбертруд же осужден на пожизненную ненависть. Жаботинский, Израиль, израильтяне не могут не раздражать его, мешать ему, постоянно вмешиваться в его мысли своим назойливым присутствием. Самое страшное, что от этого присутствия не избавишься: ведь оно проживает не только снаружи, но и внутри бедного зильбертрудного существа, сменявшего гордость национального достоинства на рабскую похлебку за чужими столами. А от себя, как известно, не убежишь.
